Интервью Игоря Стрелкова представителям НОД

Представители НОД взяли интервью у Игоря Стрелкова 26.02.2016 года. Вопросы Игорю Ивановичу задавал Денис Ганич и Елена Гой.

Обсуждаемые темы:
- О ситуации на Донбассе.
– Прогноз развития событий.
– ВСУ сейчас более мотивированы.



Денис Ганич: Игорь Иванович, добрый день.

Игорь Стрелков: Здравствуйте.

Денис Ганич: Собственно говоря, пришли к Вам с вопросами, которые накопились, я думаю, у всех наших активистов НОД. Отдельно готовили вопросы — идеологический комитет прорабатывал самые, наверное, наболевшие и, может быть, несколько острые вопросы. Но все они связаны, в принципе, с текущей ситуацией, с тем, что, естественно, происходит сейчас в Донбассе.
Поэтому, если позволите, первый вопрос начнём с Донбасса, с той ситуации, которая там сейчас происходит.

Какова Ваша оценка той ситуации? Как, на Ваш взгляд, долго ли ещё продлится так называемое «перемирие» (опять-таки, берём его в кавычки, потому что оно довольно условное, но, всё-таки)? И к чему, вообще, в ближайшем времени (имею в виде, в этом году) могут привести те события, которые там происходят?

Игорь Стрелков: Такой объёмный вопрос, так просто и не расскажешь.
Военная обстановка на Донбассе остаётся сложной и напряжённой, как это принято говорить. Ничего там в лучшую сторону не изменилось, скорее изменилось в худшую.

Да, корпуса народной милиции продолжают представлять из себя относительно боеспособную силу, но эта сила морально намного слабее, чем бывшее добровольческое ополчение. Потому что набрали людей по контракту за 15 тысяч рублей, для Донбасса это сейчас большие деньги. Причём, набрали тех, кто согласен выполнять любые задачи, включая выщипывание травы, покраску бордюров, ну и остальные, самые важные на войне вещи.

Да, очень много мёртвых душ, огромное количество. Да, люди находятся в очень тяжёлых условиях, те немногие добровольцы, которые остались (или даже многие) находятся в тяжёлых условиях, потому что непонятны перспективы этой войны. Люди сражаться за Россию туда ехали, и сражались за Россию. А теперь им предлагается удерживать позиции в интересах минского сговора, согласно которому Луганск и Донецк должны вернуться в состав Украины на правах каких-то там отдельных районов.

В целом, украинские войска превосходят и по численности, и по вооружению, к сожалению, и по организованности, и по дисциплине даже теперь, корпуса народной милиции во много раз.

А, с точки зрения военной, сейчас там идут бои. В основном, в районе Донецка, бои тактические, местного значения. Украинская сторона, во-первых, фактически заняла всю нейтралку, большую её часть, которая предусматривалась минскими соглашениями, как разделительная полоса между ВСУ и корпусами. И пытается улучшить свои позиции, захватить отдельные ключевые пункты, видимо, готовясь к будущему генеральному наступлению.

В частности, за последнее время они выбили ополчение с окраин Авдеевки, где оно цеплялось за промзону. Сейчас бои идут в районе Ясиноватской развилки — стратегически важный район, который уже неоднократно оспаривали друг у друга воюющие стороны, ещё в прошлую зимнюю кампанию. Идут бои под Докучаевском, идут бои под Марьинкой.

Везде противник старается продвинуться по нейтральной территории, закрепиться на позициях и, таким образом, тихо-тихо, шаг за шагом отжимает ополчение, отодвигает его. И удаётся это делать по одной простой причине, что на передовой у ополчения очень разреженные боевые порядки, противник превосходят и численно, и организационно.

Денис Ганич: Да, но при этом он боится идти на какие-то атакующие, крупномасштабные действия?

Игорь Стрелков: На крупномасштабные он не идёт, по одной простой причине: я так понимаю, что они боятся вмешательства России. Больше они ничего не боятся. Если у кого-то есть иллюзии, что ополчение способно отбить наступление украинских войск, то у меня этих иллюзий нет. Самостоятельно, без поддержки российской, не отобьёт.

Денис Ганич: Боятся вмешательства России. Но у нас, наш Совет Федерации отобрал право у Путина на вмешательство вооружённых сил на Украине.

Игорь Стрелков: Здесь я не буду обсуждать, что у нас там решает Совет Федерации, что они там делают, но если бы, повторяю, украинская сторона была уверена в том, что Россия никак не поможет Донецку и Луганску, то Донецка и Луганска уже бы не было. Соотношение сил пятикратное в пользу противника. И никакой доблестью такое соотношение сил не исправить.

В целом же — на последнюю часть Вашего вопроса — я прогнозирую продолжение боевых действий в этом году. Никакие минские соглашения не будут соблюдаться. Украина себя полагает достаточно сильной, для того, чтобы вести вялотекущую войну, и выжидает просто момента, когда в самой России проблемы достигнут определённого уровня, чтобы они могли безопасно раздавить Донецк и Луганск, не рискуя большой войной с Россией.

Денис Ганич: А, может, события повернутся таким образом, с военной точки зрения, что Украина, в районе того же Дебальцево, опять пойдёт в наступление, опять потерпит поражение (под Украиной мы, естественно, подразумеваем то правительство, которое пришло к власти в результате государственного переворота и управляется внешними силами, прежде всего, Соединёнными Штатами Америки): они пойдут в атаку, получат всё-таки под Дебальцево, и в этом случае…

Игорь Стрелков: Давайте сразу разбираться.

Под Дебальцево инициативой владели Вооружённые силы Новороссии. Которые наступали не только в направлении Дебальцево, но, потерпев поражение в ряде районов — в частности, в районе той же Авдеевки был разгромлен целый батальон, причём, наш, Славянский кадровый батальон был в своё время разгромлен в хлам, и очень хотелось бы потом, когда нибудь, посмотреть в глаза человеку, который дал эту команду, который руководил этой операцией…

В результате всё свелось к боям вокруг Дебальцево. Но под Дебальцево, именно, ополчение владело инициативой, именно оно атаковало. Сначала взяло Углегорск, потом в Логвиново отрезало группировку, Высокое захватило, и вело бой на разгром Дебальцевской группировки.

Украинская сторона широкомасштабно не наступала. Имели место провоцирующие массированные артобстрелы жилого сектора, которые, собственно, и спровоцировали ополчение на наступление. Но не наступали. Как бы обернулась ситуация тогда, если бы они пошли в наступление, я не знаю.

Сейчас ополчение самостоятельно наступать не готово. Оно может попытаться, но что из этого выйдет, не хотелось бы прогнозировать даже. Не хочу я такие вещи прогнозировать, не нравится мне такой прогноз. Сейчас наступать в состоянии только украинская армия.

За полтора года минских соглашений, сначала первых, потом — вторых, украинская армия усилилась, организовалась; появилась у многих частей мотивация: ну, кровь пролилась. Окончательно пропаганда там хорошо поработала, промыла мозги. Мы имеем теперь совершенно другую армию, чем была год назад под Дебальцево.

Да, она по-прежнему не настолько боеспособна, чтобы противостоять российской армии, но с ополчением она справится. К сожалению. Я высказываю своё мнение. Можно меня критиковать за пораженческие настроения, но я считаю, что так.

Денис Ганич: Ну, вот, хорошо. Тогда продолжим тему Донбасса.

Игорь Стрелков: Внутренне состояние?

Денис Ганич: Нет, не совсем об этом.

Игорь Стрелков: Не хотите об этом говорить?

Денис Ганич: Почему нет, давайте, давайте.

Игорь Стрелков: Там патриотизм на такой высоте, что люди, которые ко мне приезжают, говорят об одном: свинарник и бардак. Всё, что происходит в Донецке и Луганске. У меня нет оснований не верить этим людям, потому что ко мне приезжают мои боевые товарищи. Вот никто из них не приехал и не сказал: «Игорь Иванович, там стало лучше! Там всё замечательно!». Все говорят: свинарник и бардак. Вот то, что мы построили на Донбассе. Как это ни прискорбно.

Денис Ганич: Но, однако, во всяком случае, там становятся республики…

Игорь Стрелков: Какие? Чем они становятся? Людям от этого становится лучше жить, от этих республик?

Дело в том, что мы можем поставить республику, и сказать, что, вот, поставили республику… Но республика — это власть народа, кажется, переводится? Но там нет никакой власти народа. Даже близко не валялось. Там копируется современная российская олигархическая система, в ещё более ухудшенном варианте. Местами даже карикатурном. Никакой власти народа там нет. И поэтому говорить, что становление республик… Там становление олигархической диктатуры, местной.

Собственно, она никуда и не уходила. Те же самые лица, те же самые кадры. А сейчас массовый наплыв украинских чиновников, которые ещё недавно воевали даже, включая СБУ-шников — которые ещё недавно воевали на той стороне. Вот они теперь на должности назначаются.

У нас сейчас исполняющей обязанности министра иностранных дел, вместо Кофмана — я очень скептически относился к Кофману — но теперь назначили мадам, любовницу Дениса Пушилина, которая ещё недавно была помощником депутата Москаля.

Не слышали про такого?

Елена Гой: Это буквально на днях случилось, да?

Игорь Стрелков: Я просто говорю о том, что, ну, давайте, ещё скоро Аваков приедет, или помощник Авакова на должность какую-то попадёт… Это примерно то же самое. Москаль — это один из таких, «отмороженнейших» националистов. И после этого мы начинаем о республиках говорить?

Мэром Горловки назначен человек — я не знаю, какие у него были боевые заслуги, где он там был — но факт в том, что человек, который ещё во время майданных событий попал на камеру, где он охотится за людьми с георгиевскими ленточками, и их срывает. Он сейчас мэр Горловки. Это власть народа? Кто-то его выбирал, может быть? Нет, его просто назначили. Сурков назначил Захарченко, Захарченко назначил кого угодно.

Денис Ганич: Ну, а какие-то, на Ваш взгляд, опять-таки, есть там положительные моменты, всё-таки?

Игорь Стрелков: Положительные моменты были у нас в самом начале. Когда 80% встало за Россию, когда добровольцы пошли за неё воевать, взяли в руки оружие, и готовы были голыми руками останавливать танки. Между прочим, некоторые погибли, вот так останавливая, их просто задавили. Вот тогда было у нас положительное. А всё, что совершается у нас после «минска», это не положительное. Это называется «стагнация», переходящая просто в разложение.

Там колоссальнейшая демотивация у населения. Те люди, которые полтора года назад за Россию готовы были, действительно, сражаться, грудью идти вперёд, они сейчас считают себя преданными.

Денис Ганич: Которые в Донецке находятся?

Игорь Стрелков: Которые в Донецке и в Луганске, они считают, что их предали.

Денис Ганич: А кто их предал?

Игорь Стрелков: А, извините — считают, что Россия их предала. На Путина ещё пока, ещё как бы, говоря, но, в целом, говорят, что Россия их предала. А Вы что думаете, два года сидеть под артобстрелами — это что, это как назвать? Это помощь? Если люди сидят… Сначала перемирие — причём, там-то люди отлично понимают, что их ждёт в случае, если минские перемирия будут реализованы. Они понимают, что тем, кто реально был за Россию, придётся, в лучшем случае, бежать, если они не хотят попасть на подвал СБУ или попасться в руки нацистов, которые даже никого не сажают, просто убивают, забивают насмерть.

Знаете, со сколькими я побеседовал людьми, которые побывали в украинском плену, и сколько историй наслушался, как насмерть забивают людей, калечат людей? Вот это то, что ждёт в случае реализации наших минских соглашений. То, что ждёт Донбасс. И ничего это, никак не изменится.

И после этого мне начинают говорить, что там что-то положительное? Положительное было, когда республики проголосовали за независимость. А потом вдруг стали «отдельными районами в составе Украины».

Я здесь ничего положительного не вижу. Извините, если бы мне сказали, что я буду сражаться за отдельные районы в составе Украины, я бы плюнул и сказал: идите на фиг. Никогда бы я не пошёл со своими добровольцами. Которые тоже не пошли бы, они бы сказали: извините, мы идём за то, чтобы, как Крым присоединился к России, так и Донбасс, а не за отдельные районы в составе.

Ничего там положительного не происходит, к сожалению. Положительное было вначале. Был огромнейший капитал человеческий, который сейчас почти израсходован, почти до дна, скоро дно покажется. Вот что там осталось. А это, конечно, можно закрывать празднествами, там, генералов друг другу присваивать, звёздами друг друга обвешивать, концерты проводить.

Знаете, как дончане, те, которые малоимущие, как они к этому относятся? У людей на хлеб не хватает, а им забабахивают гигантские концерты, с приглашением артистов мирового уровня, российского уровня, которые, причём, приезжают, за деньги выступают, не безплатно. Они относятся к этому как? — «Жируют!»

Денис Ганич: Иосиф Кобзон приезжал…

Игорь Стрелков: Кобзон, по-моему, бесплатно приезжал, я врать не буду. Но там празднества, которые там проводятся, они обходятся в достаточно большие деньги. Это в то же время, когда под постоянными артиллерийскими обстрелами, и когда ни нормального социального обезпечения, ни нормальных зарплат, ни пенсий — там копеечные совершенно зарплаты у многих людей. Естественно, они к этому относятся плохо.

Симулякр. Построили симулякр республик, вот всё, что я могу сказать. Имени Владислава Юрьевича Суркова. Он такие любит. Он в Южной Осетии руку себе набил. Когда они с господином Кокойты украли весь бюджет Южной Осетии, ещё задолго до войны.



Денис Ганич: Позвольте, я задам Вам такой вопрос, Вы не первый раз говорите про Суркова. А есть какие-то доказательства его вмешательства, факты хотя бы? Просто людям интересно.

Игорь Стрелков: Ну, а если я Вам скажу, что я даю честное слово, что там до сих пор всем рулит Сурков, и что он там неделю (чуть больше) назад проводил совещание с Ходаковским и Захарченко? Вы мне поверите на слово? Или я должен Вам предоставить документы, которых у меня нет и никогда не будет, потому что я военный пенсионер, пользующийся только своей личной конфиденциальной информацией, которую мне устно передают?

Мне, к сожалению, никто рапортов и справок не направляет, с отчётами, кто где был и как и где участвовал, и кто что говорил, с печатями официальными, с входящими и исходящими. У меня этого нет. Хотите — верьте, хотите — нет, считайте, что я вру. Какие доказательства? О каких доказательствах может идти речь? Нет у меня никаких доказательств. Да, меня можно привлекать в суд и осуждать за клевету, смело.

Денис Ганич: Дело в том, что, смотрите, мы вот, например — НОД, я имею в виду — сейчас занимаемся расследованием событий госпереворота 1991 года. И непосредственно наши юристы были допущены в архивы. Мы там выявили, что были, действительно, официальные документы подделаны, подделаны документы съезда, того же Лукьянова. Это те документы, которые уже можно, грубо говоря, взять, передать в суд, если он состоится, и там они будут официально расследованы. Вот о чём я говорю.

Игорь Стрелков: Вот, если он состоится. Давайте сначала Ельцин-центр за семь миллиардов ещё один отстроим, да? Состоится суд… О чём Вы говорите? Не смешите мои тапочки. Когда наш президент открывает…

Денис Ганич: Но без этого никуда.

Игорь Стрелков: Как, без этого никуда?

Денис Ганич: Ну, без расследования событий 1991 года.

Игорь Стрелков: Ну, правильно. Но расследование событий — можно их расследовать, для чего? Для того, чтобы положить в стол? Можно. Когда президент, наш президент с Вами, открывает Ельцин-центр за семь миллиардов рублей, построенный, то о каком расследовании событий 1991 года Вы, вообще, хотите говорить? Это для собственного удовольствия Вы делаете, или для пользы граждан? Может быть, когда-нибудь это и понадобится. Может быть, когда-нибудь. Но вы — официальная организация, вы официально зарегистрированы. А у нас Движение «Новороссия» никак не зарегистрировано.

Денис Ганич: Мы тоже не зарегистрированы.

Игорь Стрелков: Ну, не знаю. Но, по крайней мере, вами руководит действующий депутат, а не военный пенсионер Игорь Иванович Стрелков, да? Игорь Иванович Стрелков не может отправить депутатский запрос, по которому впустят в архив, и, тем более, покажут современные документы, наверняка сов. секретные и особой важности, по которым Владислав Юрьевич рулит в Донецке и Луганске.

Денис Ганич: У Вас есть вопросы, вот именно, пока Донецк мы обсуждаем?

Елена Гой: Вы знаете, Игорь Иванович, я всё-таки там бываю часто, каждый месяц, и я не встречаюсь с властями, но очень много разговариваю с людьми, простыми. Но, всё равно, надежда у людей не умирает. И верят они, понимаете, я вижу — мне бы так хотелось, может быть, видеть. Да, людям очень трудно. Но они благодарны за то, что им начали давать эти копеечные пенсии. Но начали.

Игорь Стрелков: Скажите, Елена Михайловна, я согласен с Вами, я всё понимаю, но зачем было людей доводить до такого состояния, чтобы они были рады даже копеечным пенсиям? Поверьте, Донецк цвёл, он реально цвёл до того, как началась эта война.

Елена Гой: Я знаю Донецк, я знаю Луганск. Но, знаете, я тоже 11 мая 2014 года здесь, в Москве, провела референдум для того, чтобы… У меня была надежда, что мы…

Игорь Стрелков: У меня тоже была надежда. И если бы у меня этой надежды не было, то, соответственно, и не было бы ничего, скорее всего. Потому что, если бы, действительно, мы не вошли в Славянск, вот, наша группа, там бы задавили, как в Харькове. В итоге, закончилось бы, то же самое, и в Славянске, скорее всего, и в Донецке, и в Луганске. Но мы-то шли не за это, не за то, что там сейчас есть.

Мы шли и не за то, чтобы в Сирию влезли, в эту безумную авантюру. Не знаю, будете вы мне эти вопросы задавать, или нет, я сразу скажу: безумная авантюра. Почему мы оказались готовы воевать за Асада, за тридевять земель, и оказались не готовы воевать за русских? За своих, реально своих, там не братья даже, а вот просто наши, родные люди?

Вот за них мы оказались не способны воевать. Потому что президент Швейцарии приехал, со счетами банковскими? Ну, да.
Так самое главное, что об этом можно было молчать и не говорить вообще, но ничего ж не меняется к лучшему у нас в стране.

Мы ведём войну уже на двух фронтах, а у нас как сидела пятая колонна, так она не только сидит, а — вон они, на Гайдаровском форуме, все они, вылезли даже те, кого с 90-х годов не видно было.

Я недавно Шохина увидел по телевизору, по «Россия-24». Большое интервью дал, такой солидный весь.

Денис Ганич: А я, честно говоря, даже не знаю, кто это такой.

Игорь Стрелков: А Вы даже не знаете, кто это такой. Вот видите, да? Расследуете 91-й год, и не знаете, что такое Шохин. Это один из авторов вот этой программы «500 дней», который нам обещал, с Явлинским вместе, сделать… С Чубайсом, Анатолием Борисовичем — он не в отставке у нас, нет? Роснано руководит по-прежнему?

К сожалению, у нас сейчас идёт реанимация, в чистом виде, реанимация, здесь, в России, вот этих всех либеральных сил. Они все мобилизованы, они все готовятся власть брать, обратно.

Подведу итог. Не вижу я, никакой радости не испытываю от того, что люди радуются копейкам. Я тоже надеюсь на то, что Донбасс удастся вернуть в состав России, рано или поздно. Больше того, я надеюсь, что русский флаг будет ещё над русским Киевом. Но сейчас, к сожалению, всё идёт в обратном направлении. Пока. До самого последнего момента. Продолжаются эти безумные минские переговоры, которые… Украина откровенно тянет время, просто откровенно. Они тянут время в расчёте на то, что Россия ослабнет ещё больше, и тогда они смогут разобраться с Донбассом без вмешательства России. А мы делаем вид, что этого не замечаем.

Денис Ганич: Второй вопрос, который тоже просили нас обязательно задать. Вот, когда была встреча, Вас и Евгения Алексеевича, у нас в штабе НОДа, там озвучивали позицию по суверенитету. И, в общем-то, мы сошлись в одном: что суверенитет, надо бороться…

Игорь Стрелков: Ну мы, практически, с Евгением Алексеевичем тогда сошлись во всём, единственно, за исключением того, что я несколько скептически относился к его оценке нынешней ситуации. А то, что цель — восстановление суверенитета, об этом даже…

Денис Ганич: Как-то изменилась Ваша позиция с этого времени?

Игорь Стрелков: Нисколько не изменилась.

Денис Ганич: А изменилось ли — продолжаю вопрос — изменилось ли тогда отношение к национальному лидеру, Владимиру Владимировичу Путину?

Игорь Стрелков: К Владимиру Владимировичу Путину отношение у меня не изменилось в плане того, что я по-прежнему считаю, что он единственный легитимный орган власти в России, в глазах народа. Легитимность — это не то, что прописано на бумаге. Бумагу можно какую угодно сочинить, и какие угодно печати поставить. У нас с 1991-го года вообще всё нелигитимно, если на то пошло, а в некоторых вопросах — и с 1917-го тоже.

А к тому, что, на мой взгляд, Владимир Владимирович — вот то, что говорилось год, полтора назад, я об этом говорил — марширует чётко по пути Милошевича, Януковича и всех остальных их предшественников. И меня вот эта маршировка категорически не устраивает.

Изменилось в плане чего: что, если раньше я надеялся на то, что Владимир Владимирович сойдёт с этого гибельного пути, и начнёт действовать так, чтобы избежать новой смуты, нового в России слома, то сейчас у меня эта надежда почти улетучилась. Сейчас, фактически, надо готовиться к тому, что всё равно будет попытка этого переворота, попытка слома, попытка смуты. И не факт ещё, что власть, в её нынешнем виде, сможет на неё адекватно отреагировать. Вот в этом отношении — изменилось.

Денис Ганич: Вы заявляли такую позицию, что во времена смуты, во времена, практически, войны, которую объявил Запад России, просто преступление идти против Верховного Главнокомандующего.

Игорь Стрелков: Скажите, а где Вы прочитали, увидели, что мы выступаем против Верховного Главнокомандующего?

Денис Ганич: Нет, я уточняю…

Игорь Стрелков: А я вот и уточняю, что эта ситуация, она на самом деле нисколько не изменилась. Если Вы имеете в виду мою позицию личную, и позицию, как главы «Комитета 25 января», то она нисколько не изменилась. И даже наш «Комитет 25 января», там сказано: «нейтралитет по отношению к власти». Почему нейтралитет, знаете? Почему нейтралитет?

По одной простой причине: потому что власть сейчас делает всё, чтобы её свалить, и утащить за собой всю страну. Мы сейчас наблюдаем — в экономике, во внутренней политике, во внешней политике — мы наблюдаем либеральный реванш полного размера. Извините, думать, что Владимир Владимирович к этому реваншу совсем не причастен, я, честно говоря, не могу. Потому что Владимир Владимирович назначает, или не снимает, наоборот, тех людей, которые нагло обзывают свою страну, как Греф; фактически открыто заявляют о том, что Крым надо вернуть в состав Украины — и президент на этот счёт ничего не говорит…

Елена Гой: Может, у него не хватает полномочий?

Игорь Стрелков: Я не знаю, какие ещё полномочия должны быть у президента. В России президент — это всегда Царь. Первое лицо — всегда Царь, как бы он не назывался: Генеральный Секретарь, Государь Император…

Денис Ганич: Но не по Конституции.

Игорь Стрелков: Послушайте, «Кто такая Конституция?» — спросил один солдат другого на площади 25 декабря 1825 года. — «Супруга цесаревича Константина» — ответил ему другой гвардеец. Какая Конституция?

Денис Ганич: По которой действует Президент, как лицо…

Игорь Стрелков: Почему тогда Президент до сих пор не инициировал изменение этой конституции?
Он, как должностное лицо — не я, полковник запаса, и даже не Евгений Алексеевич, депутат Государственной Думы. Вот, наше обращение с просьбой изменить конституцию, там, посмотрели — и выбросили. А если бы президент обратился с таким официальным обращением к Государственной Думе, или, там, в Совет Федерации, то, наверное, это имело бы совершенно другой резонанс.

Денис Ганич: А если бы нет?

Игорь Стрелков: А если нет, то референдум. Если завтра президент, как должностное лицо, призывает провести референдум, всероссийский, об изменении конституции в пользу расширения его полномочий и ликвидации зависимости юридической от Запада, и, кстати, финансовой тоже, то никто бы не смог ему помешать. Вообще никто.

Денис Ганич: А почему? Может быть, наоборот, собралась бы пятая колонна, собрался олигархический заговор, который, как мы знаем, готовится, и ударили бы по президенту.

Игорь Стрелков: Замечательно. Тогда давайте ничего не делать и ждать, когда они подготовятся…

Денис Ганич: Нет, так мы-то как раз делаем.

Игорь Стрелков: Так я поэтому и говорю, что президент не делает ничего, что он должен был делать в этой ситуации. Вот ничего он не делает.

Денис Ганич: Так может, просто не может сделать?

Игорь Стрелков: Ну, а кто может тогда?

Денис Ганич: Народ.

Игорь Стрелков: Вот. А что есть народ? Вот, «Комитет 25 января» — тоже часть народа. И мы, фактически, открыто говорим о том, что мы собираемся, в случае, если президент будет настолько глуп (а пока всё к этому идёт), что всё-таки допустит либеральный переворот, то мы не собираемся сидеть, сложа руки, как в 1991-м году все сидели и смотрели.
Вот только об этом мы заявляем. Мы не выступаем против Путина. И не собираемся этого делать.

Елена Гой: Вы называете себя «третья сила».

Игорь Стрелков: Фактически, да. Ну, мы не третья сила, это слишком, не по Сеньке пока шапка, скажем так. То есть, мы хотим стать третьей силой. Мы просто стремимся создать ту общественную площадку, то знамя, которое, может быть, действительно станет третьей силой. Если хватит на это у нас ума, талантов, возможностей, и если мы сможем привлечь на свою сторону очень много заинтересованных людей, которые заинтересованы в создании третьей силы.

Елена Гой: Игорь Иванович, вот это, наверное, настораживает многих наших активистов, которые привыкли в Вас, не сочтите это за какую-то лесть, но привыкли в Вас видеть лидера. Лидера там, в Новороссии. И сейчас они боятся, что Стрелков ушёл куда-то в сторону…

Игорь Стрелков: Внимательно надо просто. Чтобы понять мою позицию, надо вообще понимать следующее: я практически всегда говорю правду, если это не связано с какими-то тайнами государственными, которые не мои тайны. Достаточно посмотреть мои интервью, (вот, в Ставрополе…) чтобы услышать то, что есть на самом деле. Не искать за этим там…

Мы пожарную команду делаем. Пожарную команду людей самых разных убеждений. Там есть и люди, которые, действительно, к Путину относятся крайне отрицательно. Но, в данном случае, они, в рамках комитета, официально признают нейтралитет. То есть, они не идут к белоленточникам. Хотя некоторые из них по взглядам, и даже были в их составе. И то, они разочаровались или, там, решили что они, по разному можно судить. Может быть, даже и лицемерят в какой-то степени. Но в рамках комитета написано: нейтралитет по отношению к власти и неприятие, категорическое неприятие либеральных сил, готовящих переворот.

Что ещё нужно? Если президент завтра, условно говоря, проведёт вот этот референдум, или резко сменит политику, избавится от этих «шифер-даунов», типа Грефа и остальных либералов, как говорится, которые нас тянут, откровенно просто, в прошлое, то комитет не будет нужен. Он сам распустится. Мы скажем снова, как, когда началась ситуация в Крыму, мы скажем снова… Даже не будем ничего говорить. Мы будем, каждый на своём месте, заниматься в пользу дела. Не ожидая за это ни наград, которыми осыпаны такие мерзавцы, как Сурков тот же, ни всего остального.

...Но пока президент нас уверенно ведет по дороге к краху со своей командой нынешней, ну вот. Мы вынуждены готовиться к тому моменту, когда этот крах настанет. Заметьте, не приближать его в союзе с этими либералами, а именно готовиться к тому моменту, если вот....Условно говоря, вы видите, что к Земле приближается комета. Что вы будете делать?

Есть несколько вариантов. Есть блиндаж вырыть, или там контр-ракету построить, чтобы сбить эту комету, а можно сидеть ничего не делать. И говорить : «А вот у нас военно-космические силы». Но если достоверно видно, что они ничего не делают, эти военно-космические силы. Ну, эта аллегория может быть неправильная, но тем не менее. Мы начали: этот комитет 25 января не намерен никак бороться против действующей власти. Он не намерен ее свергать. Это просто вынужденная мера, подготовительные меры для того, что... если мы прогнозируем правильно... если мы ошибаемся, то там над нами все посмеются и все. Правильно?

Елена Гой: То есть вы не для того, чтобы подставить ножку. Вы для того, чтобы подставить плечо.

Денис Ганич: Точнее я бы более точно вопрос задал, раз уж мы зашли о Комитете, у нас был об этом вопрос. Расскажите нам цели и задачи вот этого объединения.

Игорь Стрелков: Ну, я же вам повторяю. Еще раз - пожарная команда. То есть эта аллегория может быть неправильная, то есть, люди готовятся, люди видят. Вот если сравнивать Россию с домом, а президента с управдомом, то люди видят, что управдом окружил себя откровенными проходимцами. При этом как бы власть управдома не оспаривается. Но если он окружил себя проходимцами, заперся в своем кабинете, никто не понимает, что он делает. Никто не понимает, почему дом управляется так, что из всех труб вырывается вода, что там где-то что-то дымится уже, горит, рушится, а управдом там занялся тем, что он в соседнюю деревню поехал сарай тушить. Причем без всяких шансов его потушить. Не понимаем этого.

Мы не понимаем вот почему в Донецке такая ситуация. Этого нам никто не объясняет. По телевизору идет, извините, фанера, которую умные люди просто не способны воспринимать в качестве правды. Это не правда. Потом мы видим, что вылезают какие-то там из подвала замшелые ребятки из 1990х годов. И снова начинают открыто вопить. Они уже фактически открыто собираются свергнуть управдома, нас не спрашивая при этом, вообще не спрашивая. И поставить вот... залезть самим и повторить опыт 1990х годов.

Мы обращаемся к управдому, управдом нас не слышит. Он от нас заперся, телефон отключил. И мы видим, что дом скоро подожгут, и мы готовим пожарную... мы готовимся делать пожарную команду на определенный момент кризиса. Вот что такое Комитет 25 января.

Денис Ганич: То есть вы будете действовать. Когда будет уже полномасштабный кризис

Игорь Стрелков: Мы готовимся хотя бы к этому. Как мы будем действовать, доживем мы до этого? Но тем не менее сидеть сложа руки мы считаем преступным. Я считаю преступным . Я считаю, что если мы заявляем, что мы – патриоты, что если мы заявляем, что мы хотим бороться за Россию, если мы видим непосредственную угрозу России, и считаем, что власти на нее не реагируют, то мы должны что-то делать сами.

Мы - добровольцы. Добровольцы не ждут, когда им прикажут, они видят опасность и идут. Вот Комитет 25 января – это такое начало, зародыш добровольческого коллектива, который может быть, если , повторяю, если Бог даст. Если Бог нам поможет, потому что некому нам больше помогать, то к моменту этого кризиса мы будем представлять какую-то из себя силу. Возможно, стабилизирующую. Но никак не деструктивную. В рамках этого.

ОД "Новороссия" существует полтора года. За эти полтора года мы не получили помощь от государства. Вот - баранку мы получили вместо помощи. Противодействия получили – во! ( показывает сколько) вплоть до прямого давления на наших активистов. Мы не заявляли ничего против президента, против вообще...И даже до Комитета 25 января я вообще в политику не лез. Но мы везде сталкивались с противодействием властей на всех уровнях. Мы делали помощь, как говорится, считали, что делаем в рамках государственной политики. Оказывается нет, государственная политика другая. Так скажите, кто у нас у власти?

Денис Ганич: У нас у власти пятая колонна

Игорь Стрелков: Так получается, что против мы не выступаем ...вот мы сейчас с вами... мы, как Комитет 25 января считаем, что пятая колонна проведет вскорости гос.переворот, она уже фактически у власти, она готовится захватить власть абсолютную, и мы видим, что президент никак за полтора эти года пальцем не пошевелил, чтобы эту пятую колонну уничтожить.

Опереться на нас, или на кого угодно, Бог с нами, кто мы такие в конце концов. Но нет никаких свидетельств. Более того, пятая колонна укрепилась, президент отстранил от себя, насколько я понимаю, целый ряд людей, которые близки нам по взглядам, по убеждениям, на их место залезли ребята из пятой колонны. Можно сколько угодно говорить там по поводу ...кому-то нравится Глазьев, или не нравится, но он достаточно патриотически настроенный человек. Ну, вот он давно уже практически отстранен. Вопросами и Донбасса и остальными занимается пятая колонна. Ну, мы фактически прогнозируем, что так пойдет дальше, то пятая колонна обязательно попытается захватить власть.

Денис Ганич: Мы с вами согласны.

Игорь Стрелков: Ну так вот, а мы и готовимся, начали готовиться к тому моменту, когда она это сделает. Будет тогда с нами президент, не будет - там уже вопрос не будет стоять. Потому что Россия была до Путина, и поверьте, я надеюсь, будет после него. Не хотелось бы, чтобы она кончилась вместе с Путиным. Там можно говорить о том, что сейчас... и мой собственный тезис, о том, что Путин это гвоздь, на котором держится вся пирамида, он никуда не делся.

Действительно, на Путине сейчас все держится. Выбить этот гвоздь - все действительно рухнет. Но если сам гвоздь замечать не хочет, что его вышибают, то мы должны готовиться к тому, чтобы вот как-то вот попытаться в решающий момент... Будет он с нами, не будет, это уже будет его выбор. Мы должны готовиться к тому, что мы будем действовать без поддержки его. Как, собственно, и сейчас.. Как сейчас все патриоты оказались без поддержки президента. Зато все либералы в шоколаде и на Гайдаровских форумах. И открывают вместе с ним Ельцин-центр. Вот...

Денис Ганич: Вопрос по объединению 25января. Вот мы, с точки зрения Национально Освободительного Движения делим все партии, объединения, силы по одному пункту: по одной линии: это те, кто за суверенитет и готов за него бороться, и те, кто против, соответственно. Вот с этой точки зрения Комитет 25 января, он с какой стороны?

Игорь Стрелков: Я по-моему уже ответил...
Мы однозначно за суверенитет. Вопрос только в том, может... у нас же может быть с вами разное понимание вот этой линии, а у нас линия еще более очерчена строго. Если вы прочитали наши пункты, первые четыре пункта, на которых сошелся первый состав, то мы за безусловное возвращение суверенитета России, восстановление его и сохранение в рамках существующих границ. Это с внешней точки зрения. И за возвращение экономического суверенитета, судебного, любого. И за то, чтобы Россия восстановилась в качестве...это вторым пунктом у нас. После того, как суверенитет будет, мы отстоим его - что Россия должна воссоединиться.

Денис Ганич: Но вы согласны с нашей, скажем так, формулировкой разных сторон. То есть у нас их не три, у нас их две, а у вас их три.

Игорь Стрелков: А у нас получается три. По одной простой причине: потому, что фактически мы видим во власти умеренных либералов, против власти действуют ультра-либералы, которые имеют свою агентуру во власти.

Вот, скажем так, во власти огромное количество охранителей, которые просто ничего не делают. То есть они не выполняют свои обязанности по охране суверенитета, по восстановлению суверенитета России. Они ничего не делают. То есть...ну можно конечно сказать, и что тогда власть и ультра-либералы в одном лагере. Только тогда не понятно, где у нас президент.

Потому что президент все-таки неотделим от власти, все-таки центров получается два. И при нынешней ситуации, которая у нас складывается, в случае какой-то смуты и переворота, власть автоматически перейдет - в случае, если она будет утеряна, к тем, кто лучше организован. А единственный, кто у нас организован, это ультра-либералы, больше никто.

Денис Ганич: Игорь Иванович, но у нас даже по конституции...есть исполнительная власть, законодательная, судебная...

Игорь Стрелков: Послушайте, послушайте. Вот вы мне рассказываете...

Денис Ганич: И президент как бы координатор... Он сам об этом говорил...

Игорь Стрелков: Вот мы с вами не в суде и не в юридической конторе , мы - добровольцы, понимаете? Вот я вообще по международному ...террорист, по международной классификации. Я вообще никуда не могу выехать из России. Для меня, кстати, захват власти либералами, в отличие от вас, и от вас, означает что? В Гаагу меня ведь не довезут. В лучшем случае я попаду в Киев. В лучшем случае. Скорее всего, не довезут и туда. Поэтому у меня вопрос стоит намного более жестче, чем у вас.

Елена Гой: А у меня тоже. Дома не будет.

Денис Ганич: До нас тоже добраться могут

Игорь Стрелков: Добраться доберутся, но, простите, не до такой степени, что называется, как у меня вопрос стоит. У меня другой страны нет, и бежать мне некуда. А у нас во власти находятся, я так понимаю, масса людей, которым на все наплевать, и которые тоже рассчитывают, если либералы придут к власти, сбежать просто за границу и жить там на нажитое непосильным трудом. Вот шестой колонной их, по-моему, называют? У нас есть пятая колонна, есть шестая колонна. А кроме них получается, что никого нет.

Денис Ганич: И пятая и шестая, они против суверенитета, правильно получается?

Игорь Стрелков: Да.

Денис Ганич: как бы все-таки получается...

Игорь Стрелков: Так где у нас президент? Получается все-таки?

Денис Ганич: Президент ... ну по нашей квалификации...

Игорь Стрелков: Он на нашей стороне?

Денис Ганич: На нашей, безусловно...

Игорь Стрелков: Ну и где он на нашей стороне? Вот хоть один назовите мне... кроме его заявления о патриотизме, вот за последнее время его действия. Поймите, что я критикую не Путина, Владимира Владимировича, критикую его политику. Я уверен, что в случае, если он продолжит эту политику, он потеряет все. И власть, как минимум власть.

Елена Гой: Но Игорь Иванович последние его все время требования к Центробанку понизить процентные ставки...

Игорь Стрелков: И что? И результат?

Елена Гой: Ну опять-таки это лишний раз показывает, что он не всесилен. И у него нет достаточных полномочий.

Игорь Стрелков: Ну, хорошо, а мне, нам-то какая разница? Вот скажите, вот опять же вернемся к аналогии с управдомом. Вот допустим, мы начали создавать этот Комитет, а потом приходит другая часть жильцов и говорит: «Ну, вы управдома-то поддерживаете?»
Мы говорим: «А мы не знаем , чего он хочет»
«А мы думаем, что вот он этого хочет».
А он хоть что-нибудь делает?
«А вот он не может, ему не позволяет комитет ответственных квартиросъемщиков какой-то там, да? Из ДЭЗа звонят, еще откуда-то там, с санэпидемстанции, и требуют, чтобы он ничего не делал».
Но нам-то от этого не легче. Если мы видим, как собираются дом поджечь, а он бездействует. Бездействует. Вот если в самый последний момент он активизируется, возможно, мы его поддержим, или он нас поддержит.

Елена Гой: А «русское чудо»?

Игорь Стрелков: Русское чудо - «на Бога надейся, а сам не плошай».В 1991 году тоже все понимали. Что будет, если к власти придет банда чубайсов и прочих. И что? Кто-нибудь что-нибудь сделал? А у Советского Союза была пятимиллионная армия, миллионные спецслужбы и правоохранительные органы. Мощь Советского Союза в сто раз превышала мощь современной России по целому ряду параметров. Я уж не говорю, что экономически мы тогда были суверенны, и финансово были суверенны, и все. И суверенитет у нас был в полном объеме.

Денис Ганич: Но тогда у власти был предатель

Игорь Стрелков: А иногда они не понятно, кто хуже, предатель, или человек, который ничего не делает. А результат один! Понимаете? Результат одинаковый. Мы вынуждены сейчас... мы прогнозируем в ближайший год-полтора-два на... наш Комитет не является ни партией, ни какой-то структурой, мы пожарная команда.. если пожар не произойдет, она не будет нужна, она просто самоликвидируется.

Елена Гой: Игорь Иванович, понимаете, последнее время...

Игорь Стрелков: Все мы разойдемся по своим кухням, и будет выглядеть это так вот, как говорят : «лебедь , рак , и щука».

Да, действительно, вот если представить Лимонова, Просвирнина и Калашникова жителями этого дома, разных квартир, то они периодически дрались за место... за общий там умывальник, друг другу на ногу наступали, плевались. Но сейчас у них у всех задача спасти не каждый свою квартиру, а общий дом, и они вынуждены, как говорится, вставать в общий строй.

Елена Гой: Я как раз по этому поводу хотела задать вам вопрос. Понимаете, наши активисты очень удивлены, потому что вы в последнее время часто высказывались прямо о своем отношении к Сирии, по поводу Новороссии, и вдруг вы рядом с этими фамилиями.

Игорь Стрелков: Подождите. Рядом с этими фамилиями. Вот давайте не будем лукавить, как делают наши господа либералы.

Лимонов.
Лимоновцы приехали больше десяти человек уже в Славянск, вступили в ополчение. Очень мало кто добрался до Славянска из русских, на самом деле, добровольцев, а лимоновцев приехала целая группа. И они у меня стояли в роте Дружка на направлении на Карачун.

То есть Лимонов поддержал Новороссию с самого начала. Кем он был, как он был до этого , тогда меня это мало волновало. Лимоновцы приехали.

Просвирнин.
Да, говорят, что он приветствовал Майдан, да существуют даже эти самые... Но Просвирнин уже начиная с июня месяца активно собирал деньги на помощь Новороссии. И часть людей, читателей этого Спутника и Погрома поехало добровольцами туда. И это факт.

Калашников.
Ну тут вообще, как говорится, поддерживал Новороссию с самого начала, и сейчас ее поддерживает. И заметьте, все эти люди не приняли Минск. То есть они по-прежнему являются сторонниками Новороссии. А у нас общая база: первое – то, что Россия должна быть суверенной. И второе – все мы поддерживаем Новороссию. Нет в Комитете ни одного человека, который выступал бы против Новороссии. В этом отношении у нас все нормально.

Денис Ганич: А можно тогда уточняющий в этом плане вопрос: вы поддерживаете Новоросссию, или вы поддерживаете восстановление границ Советского Союза, вот как например мы заявляем.

Игорь Стрелков: Восстановление границ Советского Союза это мне, как человеку, в общем, практической сметки, представляется на данном этапе невозможным. По одной простой причине: для этого придется столько упорно воевать, столько крови пролить, что может быть некоторые ставшие практически моноэтническими республики, типа Туркмении, ну вот уже... в любом случае это вопрос не завтрашнего дня, и не послезавтрашнего.

Пока мы говорим о том, вот мы, Комитет 25 января, говорим о восстановлении хотя бы большой России. То есть Россия, Украина и Белоруссия в той или иной степени должны, в той или иной форме воссоединиться. Будет ли это федеративное государство, союзное государство, унитарное государство, это уж можно, как говорится, решать. Но они должны воссоединиться, это залог выживания нашей страны в будущем.

По отдельности они все нежизнеспособны, и даже Россия в ее нынешнем виде, к сожалению, нежизнеспособна без Украины и без Белоруссии.

Потому что дальше ее будут дробить, дробить и дробить. И самодостаточное ядро - вот Украина, Россия, Белоруссия - -это самодостаточное ядро, вокруг которого могут нараститься еще какие-то территории и может быть в рамках каких-то границ СССР в какой-то степени, но это вопрос тактический и вопрос большого будущего.

Комитет 25 января, вот он ставит себе задачу – большая Россия. Но, подчеркиваю, мы именно кризисная структура. Антикризисная.

Елена Гой: Вы образовались, и потом самораспустились?

Игорь Стрелков: Я не знаю, как у нас, может нас всех пересажают через пару месяцев. Обвинят том, что мы белоленточники , или еще чего другое.

Денис Ганич: А других планируете привлекать, другие силы?

Игорь Стрелков: А вообще-то мы открыты для всех. Вообще для всех. У нас нет... Это не организация , в том классическом ее виде.

Вот Лимонов лично вступил в Комитет 25 января – это не значит, что вся его запрещенная партия вошла в его состав. Хотя он, как лидер, заявил о том, что вся партия как бы входит в состав Комитета. Но они продолжают вести свою работу, основываются четко на своих идеологических позициях, но в тех рамках, которые... они согласны выступить единым фронтом.

Просвирнин со своим Спутником и Погромом тоже от своих убеждений не отрекся. Они, кстати, противоположны лимоновским, и не вполне совпадают с моими, допустим. Вот политика Спутника и Погрома не изменилась. Но его устраивает тот общий фронт, который мы строим. Он согласен действовать на основании этих принципов общим фронтом.

То же самое Калашников. То же самое блоггеры от Кунгурова до Эль Мюрида. У них у всех своя личная позиция, и никто на нее не покушается. Но вот есть базовый принцип, условно говоря, по спасению дома, по его восстановлению, вот над этим согласны работать все. Если к нам присоединится еще кто-либо, или поддержит нас, только милости просим. Мы рады.

И проблема в том, что тут недавно предложил... фактически шел разговор... один из сотрудников – предлагал нам , не буду называть, войти в одну партию официально зарегистрированную. Нам в составе Комитета. Мы отказались, мы сказали, что это партия может войти в состав Комитета, не потому, что мы такие крутые, а партия нет. А просто Комитет – это площадка для самых разных людей. А партия - это, извините, партия.

Елена Гой: Вы нас подвели к следующему вопросу: скажите, я не раз уже вам задавала, : Игорь Иванович Стрелков сейчас взял себе дорогу, стезю, как говорится, гуманитария. Основная ваша деятельность.

Игорь Стрелков: Да.

Елена Гой: А политика, выборы?

Игорь Стрелков: На выборы мы не пойдем. Это наше, кстати, говоря, это то, что мы обсудили на Комитете. Никто от Комитета 25 января в выборах участвовать не будет.

Денис Ганич: по какой причине?

Игорь Стрелков: А по причине того, что мы, во-первых, ни я лично, ни кто-либо другой из членов Комитета, ныне вступивших, не верят в то, что выборы у нас свободные и кто-то из нас пройдет куда-то. То есть административный ресурс, то есть не имеет смысла тратить наши и так очень скудные ресурсы на то, чтобы участвовать в каких-то выборах. Вот, это во-первых.

Во-вторых, мы считаем, и мы именно...пожарной команде выборы не нужны. Пожарная команда создается на случай кризиса, когда никакие... легитимность рухнет, когда никаких выборов вообще не будет. А на выборах она не нужна.

У нас нет общей программы, не может быть общей программы выборной у Лимонова и у Просвирнина. Не может быть. Они могут каждый по отдельности идти. Это не возбраняется, если они захотят. Но Комитет, как структура, он не для этого предназначен.

Денис Ганич: у а вы как. Вот по отдельности, для себя лично?

Игорь Стрелков: Я лично для себя не рассматриваю такую возможность по одной простой причине. Честно? Не хочу замазываться вот в этой пред-апокалиптической политике, когда вот надо бегать, согласовывыать что-то, деньги собирать.

Денис Ганич: Они могут (участники Комитета), по отдельности (пойти на выборы). А Вы, лично?

Игорь Стрелков: Я лично для себя не рассматриваю. По одной простой причине.

Честно? Не хочу замазываться в этой предапокалиптической политике. Это ж надо бегать, согласовывать, чего-то еще, деньги собирать, обещать чего-то. Я вот уверен, что нынешняя Госдума не дееспособна, и будущая, скорее всего, не дееспособна будет. Так получается, я буду собирать у людей деньги, или призывать их голосовать за меня, потому, что я типа, буду отстаивать их интересы. А если тот орган не способен вообще ни на что? Он способен только штамповать законы, которые диктует олигархат.

Денис Ганич: Так так прописано в нашей Конституции

Игорь Стрелков: Мы готовимся жить в ситуации, когда Конституция не действует. Мы не свергаем, мы не выступаем против нее. Мы готовимся к ситуации, когда она перестанет действовать. Когда противник сам нарушит ее.

Денис Ганич: А какие-то шаги вы планируете делать, для того чтобы, скажем так, попытаться избежать кризиса. Под кризисом мы понимаем, что будет кровь? Да? Избежать этого?

Игорь Стрелков: Не факт. Кризис может заключаться в том, что президент скажет по телевизору: я устал, я ухожу. Теперь Дмитрий Анатольевич лидер, господин Кудрин там, господин Шувалов – будет вами править.

И мы так оп-па … Какое счастье! Мы этого так долго ждали! Потом ядерное разоружение, мятежи по всем окраинам. Это все в условиях жесткого экономического кризиса, который будет только нарастать. И вот, радость-то нам будет. Ну здесь, как бы объяснить… То есть кровь, она потом будет. Вот Горбачев формально не пролил крови вообще. А что впоследствии? Или Ельцин в 91.

Формально, кроме трех случайно задавленных, вернее, одного задавленного, одного застреленного, крови не было. А сколько крови было пролито потом? Безумное количество. То есть миллионы. Потери, реально сравнимые с потерями Второй мировой войны, фактически. Сколько спилось, сколько село на наркотики и погибло, спилось, сколько повесилось, удавилось, деклассировалось, превратилось в бомжей.

Поэтому кризис может быт разный. По-разному может быть. Вот в ситуации кризиса, к этому моменту мы должны стать силой. То есть, силой, которую будут учитывать и господа либералы. Они будут должны понимать, что есть не наемные, наши все-таки, местные. Не Молодая гвардия, которую зовут за денежку бегать, что есть не Антитмайдан, на мотоциклах, которые вызывают у них усмешку откровенную, есть не ребята, кадыровцы с автоматами, а есть нормальные русские люди, причем неглупые и хорошо образованные и пользующиеся определенным авторитетом, которые категорически против них и готовы против них действовать. Они, кстати говоря, это уже сейчас понимают, в отличие от нашей российской власти.

Денис Ганич: Что Вы имеете в виду под словом «сила»? Мы подразумеваем под силой - поддержка народа. То есть, если будет народ, если народ поддержит национального лидера в плане восстановления суверенитета, то …

Игорь Стрелков: Вот пусть национальный лидер заявит, о том, что он намерен восстановить суверенитет. Вот пусть он выйдет и по телевизору заявит. И завтра мы его поддержим. Несмотря но то, что столько либералов насажал и очень много чего натворил, на самом деле. Так же, как мы его поддержали и в Крыму.

Я к Путину относился очень критически до крымских событий. Но во время крымских событий я его поддержал целиком и полностью. А потом, я был уверен, что он сменил курс раз и навсегда, но потом начались зигзаги противолодочные… когда здесь вот мы «за» русских. Немножко, а тут мы против, а туту мы за Украину, а там мы им газ, а там докапитализируем им банки, а так мы по-прежнему к ФРС привязаны. Вот так вот если все эти противолодочные зигзаги он закончит, встанет на один курс, патриотический, по-настоящему. Вот мы за ним снова будем готовы пойти. Если же этого не будет, то это гарантированно приведет его к краху.

Денис Ганич: То есть, если сейчас…. Давайте, подытожим эту тему с Путиным, потому что я хочу пояснить позицию НОДа..

Игорь Стрелков: Я позицию вашу знаю. Она базируется, извините, я вас перебью, она базируется на ничем не обоснованном постулате, что Путин хочет вернуть суверенитет России.

Денис Ганич: но … вот Вы сами сказали про Крым – это факт его подтверждения позиции?

Игорь Стрелков: Да, конечно, а Донбасс – это второй факт.

Денис Ганич: Но, скажем так, мы не за Путина, потому что он великий и сильный, и он президент. Мы за него, потому что мы – да, мы считаем, что он национальный лидер, который ведет страну к суверенитету. Это наша позиция. Но вот все-таки, у Вас был тезис по поводу Верховного Главнокомандующего.

Игорь Стрелков: Да, я помню

Денис Ганич: Вот если сейчас Верховный Главнокомандующий Вам даст приказ, Вы его выполните?

Игорь Стрелков: Если он меня призовет на военную службу, то я, естественно, выполню. Но я с 13 года как не нахожусь на службе, так и не нахожусь. У меня вообще нет статуса. У Евгения Алексеевича есть статус. Он депутат Государственной Думы. А я офицер запаса Федеральной Службы Безопасности. Все. У меня другого статуса нет. Если я буду призван н военную службу, естественно, я выполню приказ, который мне даст начальство.

Кроме одного – знаете, если будет предательский приказ сдать все, то тогда, наверное, не подчинюсь. Вот уже воспользуюсь своим статусом добровольческим. Если приказ будет сдать оружие, спустить штаны и маршировать в плен, подняв руки, задрав руки, в одних подштанниках – я такой приказ не выполню.

Денис Ганич: это предательский приказ.

Игорь Стрелков: Это предательский приказ. А у нас таких приказов, к сожалению, очень много идет. Там по мелочи, тут по мелочи. Мариуполь не берите, «Минск» заключите, отдельные районы в составе Украины – это фактически предали часть русского народа, сражавшегося за Россию. Реально. Признали Порошенко уважаемым партнером. Ну, а это вот что – фактически легитимизовали его. Фактически его спасли. Хунту спасли мы своим признанием. И еще помогаем ей экономически всеми силами.

Я здесь подчеркиваю – если Путин скажет, не просто – я патриот, а начнет это подтверждать, все патриоты снова вернутся под его знамена. А пока мы просто отделились и встали отдельным лагерем. И говорим: если ты? Владимир Владимирович, нас поддержишь, если будешь патриотом, мы вернемся в твой лагерь. А если ты пойдешь дальше со своими друзьями-либералами, то они тебя сожрут, и мы даже помешать этому не сможем. Но мы тогда будем готовы действовать самостоятельно. Мы с тобой, извини меня, в пропасть с камушком на шее не кинемся.

Вот наша позиция.

Елена Гой: Игорь Иванович, хочу попросить вернуться к нашей с Вами основной деятельности в данный момент. Ребята ростовские просили задать Вам один вопрос. Он может Вам не понравится…

Игорь Стрелков: Ростовские ребята – кто, уточню…

Денис Ганич: У нас в Ростове есть очень хорошие ребята, НОДовцы. В частности, Александр Ростовкий. В прошлом году, летом, когда Евгений Алексеевич был на конференции в Ростове, наши ребята вышли на ОД «Новороссия» с просьбой о том, чтобы посетить какой-то госпиталь в Ростове, именно помочь гуманитарным грузом раненым.
На что было сказано: пусть Федоров попросит Стрелкова. Игорь Иванович, мы с Вами сотрудничаем не один месяц…

Игорь Стрелков: Елена Михайловна, сразу можно вопрос к Вам. Вы меня могли набрать?

Елена Гой: На тот момент ситуация дошла до такого накала, что ребята просто вышли на дом беженцев и помогли беженцам. Когда меня поставили в известность, ситуация уже ушла в другое русло.

Игорь Стрелков: Ну, значит, ни Вы, ни я этой ситуацией не владели. Ну, тогда какие вопросы ко мне? Я же не могу присутствовать везде одновременно, это раз. Все люди разные. Волонтеры же они – сегодня у волонтера голова заболела – на зарплате же у нас людей не осталось. И тогда, летом, ростовское отделение у нас сокращалось, находилось в процессе сокращения. Там сейчас осталось – мизер. Там у нас два человека осталось в ростовском отделении. Кто-то что-то кого-то не понял. Ну, обычная, нормальная накладка. Не нормальная, вернее, но накладка. Каких может быть много.

Елена Гой: Но у меня просто ребята просили уточнить, и я

Игорь Стрелков: Мы с Вами в постоянном взаимодействии в гуманитарной сфере. Простите, если завтра мне перезвонит из Ростова мне неизвестный ростовский, питерский или какой угодно, и скажет – ну-ка, давайте-ка, пошлите… Я его спрошу – а Елена Михайловна где? Потому что Вас я знаю, его и Вас. А ему – с какой стати? Может, он питерский, а может, африканский.

Елена Гой: Хорошо, я поняла.

Денис Ганич: Тогда позвольте, последний уже, наверное, вопрос.

Игорь Стрелков: Крайний, как в армии говорят

Денис Ганич: Да, крайний. Вот и мы, НОД, пытаемся достучаться до простых людей, которые, к сожалению, пока не очень воспринимают всю ту, информацию, которую мы даем, и Вы даете – что нас ждет крах, фактически. То есть, кто-то сидит перед телевизором, практически, кто-то на диване лежит просто. Кто-то вообще говорит. Что он политикой не интересуется. Аналогичная ситуация когда-то была на Донбассе, когда люди также, смотря на события, которые происходят на Майдане, и, в частности, те же шахтеры, говорили: без нас справятся, без нас разберутся, мы в стороне побудем, на диване посидим, а там как-то оно развеется. В итоге же не развеялось..

Игорь Стрелков: Нет.

Денис Ганич: В итоге пошла кровь. Вот что бы Вы, Игорь Иванович, могли бы сказать этим людям, которые пока не определились или не хотят определяться, сидя на диване.

Игорь Стрелков: А я вообще на таких не рассчитываю: они и дальше будут сидеть на диване. Поймите, что большей части людей – это социологи же давно вывели, и историки отлично знают это, подавляющая часть людей вообще не интересуется политикой. И они работают, растят детей, занимаются хозяйством, бизнесом каким-то. И политика их не трогает, пока не начинает трогать их.

Денис Ганич: Да, те же шахтеры Донбасса, им потом пришлось взять в руки оружие...

Игорь Стрелков: Да, потом пришлось. А до этого политика их трогать на будет. Политикой интересуются, постоянно занимаются 10% населения. И, к сожалению, значительная часть этих 10 % - сторонники белой ленты.

Потому что их не устраивает ситуация нынешняя в стране, и как говорится, они сыты по горло псевдопатриотическим заявлениями – когда люди постоянно кричат о патриотизме и под эти заявления казну разворовывают, это … а значит, все патриоты такие. Подвиги либералов 90-х забылись, особенно молодежь – многого и не знает. А подвиги государственников, крепких, так называемых, из «Единой России», они на лицо, в количестве. В каждом маленьком городке, в каждом большом городе, в каждом муниципальном совете, в каждой губернии.

Наша задача сейчас не пытаться достучаться до обывателя. Если бы у нас с вами был телевизор, условно говоря, то мы бы и в первый же день. Но телевизор в руках у ребят, которые вообще ничего не хотят менять, либо у либералов. Правильно?

Соответственно, наша задача – создать те структуры, к тому времени, когда люди не будут верить и телевизору, – создать те лозунги, которые люди подхватят. Потому что когда телевизору перестанут верить, будут слушать того, кто кричит на «Эхе Москвы», правильно? Если альтернативы этому не будет, то люди пойдут за «эхом», за либералами.

А мы будем должны создать альтернативу, уже сейчас начинать создавать, строить. А до этого докричаться бесполезно. Там можно хоть тысячу пикетов собрать. Будут смотреть как на сумасшедших – нам за молоком бежать надо, а вы тут пикет поставили. Я это вижу так. Поэтому мы сейчас будем вырабатывать в рамках своего Комитета 25 января, мы будем вырабатывать тактику, которая бы была, с одной стороны, рациональна, и имела бы перспективы на успех. В будущем. В будущем, подчеркиваю.

Елена Гой: Вы будете претензии к власти предъявлять, или как? Претензии, письма

Игорь Стрелков: Претензии к власти мы будем предъявлять по поводу Донбасса, как и предъявляли. И по поводу того, что у нас по-прежнему экономика ФРС, как говорится, вся подчинена фактически, эмиссия наша. По поводу Сирии мы будем предъявлять, потому что это бессмысленная авантюра, в которую мы влезли без всяких шансов на успех, пляшем под дудку американцев и выдаем это за выдающиеся победы, то, что мы реально сейчас там делаем.

Денис Ганич: По Вашему, там не надо было бороться с террористами ИГИЛ, которые шли к нашим границам?

Игорь Стрелков: Можно вопрос? Вы смотрели карту ИГИЛ? Ну, и где они?

Денис Ганич: Сирия, Ирак.

Игорь Стрелков: Сирия, Северный Ирак. Мы граничим с Сирией? Северным Ираком? Значит, давайте так. Добраться до России им надо через территорию Турции, Ирана, Афганистана, Киргизии, Казахстана, Армении, Азербайджана и Грузии. Самый короткий путь, это, извините, через Турцию. Турция, извините, не пустит.

Денис Ганич: Но потом бы это пришло к нам. Армения, Казахстан.

Игорь Стрелков: Когда?

Денис Ганич: Следующим шагом.

Игорь Стрелков: Ну, следующим шагом – это Турция и Иран. И те, и другие вполне в силах сами справиться ИГИЛ без всякой нашей помощи.

Денис Ганич: Но сейчас из Афганистана нацелены куча боевиков.

Игорь Стрелков: Тогда давайте воевать с ними в Афганистане, там, где это угрожает нашим границам. А там, где это угрожает границам других государств, пусть другие государства воюют. Проблема то не в этом. Вы заметили, как за четыре месяца кардинально поменялась картинка по телевизору? Вернее, картинка-то одна, а как поменялось обоснование этой картинки? Вот, сейчас мы с Асадом разгромим террористов и восстановим единую Сирию. Это было в начале. Потом про единую Сирию резко все забыли и сейчас все говорят о Женевских соглашениях и уже Чуркин Асада критикует, что его позиция для Сирии не полезна. Тогда что туда влезли? Асаду помогать и с терроризмом бороться. При этом 80% авиационных ударов приходилось не на ИГИЛ. Это факт. Они приходились на так называемую умеренную оппозицию, с которой мы сейчас собираемся вести переговоры.

Поймите одну вещь. Вот я не знаю, как у нас будет развиваться деятельность в Комитете 25 января, единственное, что я могу обещать – мы лицемерить не будем. Мы будем вещи называть своими именами. Вот если мы полезли в Сирии в авантюру, мы это будем называть авантюрой м не понятными целями. Почему с непонятными целями – а потому, что каждый их может сформулировать для себя, потому что они не понятны, не сказаны. Если бороться с ИГИЛ, то тогда надо бомбить ИГИЛ, а у нас 80% ударов наносилось не по ИГИЛ, и даже не по Джабхад ан Нусра. Я все-таки немного разбираюсь в ситуации в Сирии, и даже, в свое время, в экспертном совете был по этому поводу. Слава Богу, уже четыре года, люди, мои личные знакомые. Ездили в качестве корреспондентов, и не только корреспондентов. Я сам бы мог туда поехать, некоторое время назад, если бы захотел.

Елена Гой: Игорь Иванович, мы с Денисом Сергеевичем к Вам сегодня пришли не как критики, а как друзья, которые пытались, и думаю, у нас получилось, донести до наших активистов, что Стрелков сейчас не враг, он остается тем же другом, каким был раньше. Такие сейчас. К сожалению, идут разговоры и очень много...

Игорь Стрелков: А почему это вас беспокоит? Потому что Евгений Алексеевич сказал, что он не понял? Если я собираюсь кого-то критиковать, ну, Федорова я никогда не критикую, несмотря на то, что мне периодически, кое-кто в Комитете Я никогда не критикую Евгения Алексеевича – вот с тех пор, как м пообщались, я решил, что человек, в принципе. На союзных позициях. Может быть, не абсолютно, на сто процентов, но на 90% позиции совпадают. Зачем мне его критиковать тогда. Я не вижу смысла. Даже если я в чем-то не согласен, но в чем-то – не принципиально. Вот я не согласен с тем, что Путин априори патриот, который рано или поздно опомниться, и вот тогда уж мы все… к сожалению, мы в это больше уже не верим. Может быть, это произойдет, дай Бог, чтобы это произошло

Денис Ганич: не то, что априори, но по его действиям.

Игорь Стрелков: А вот действия у него противолодочным зигзагом. И политика, да геополитика. А в Донбассе люди под снарядами сидят из-за этой геополитики. И Сирию мы бомбим, извините. Непонятно за что. Вот вообще непонятно за что. Что мы там отстаиваем.

Почему вот за Сирийцев готовы воевать, а за русских - нет. объясните мне. Объясните это по-русски, тогда люди, патриоты, в это поверят. Без лицемерия этого телевизионного, типа сакральные (ценности) у нас там есть. Какие сакральные? От турок сейчас получим, не дай Бог, по морде. Поиграем в войну, получится как русско-японская.

Елена Гой: И все-таки, Игорь Иванович, хочется закончить на хорошей ноте. Я женщина, житель ЛНР. Скажите мне, я вернусь домой, в Новороссию?

Игорь Стрелков: Я не могу сказать Вам 100%, я никогда не говорю. Я верю в то, что мы вернемся, еще в Киеве будем

Елена Гой: Это я и хотела от Вас услышать.

Игорь Стрелков: Спасибо.

Выражаем благодарность по подготовке текстовки Андрюхе Червонцу, Тамаре А, Наталье А. и Ольге Ю.!